Тип публикации: отчёт о НИР
Год издания: 2017
Ключевые слова: террористическая деятельность, экстремистская деятельность, преступления экстремистской направленности, безопасность этно-религиозных групп, прохождение обучения в целях осуществления террористической деятельности
Аннотация: В результате реализации проекта исследованы признаки составов преступлений, предусмотренных ст. 280, 205.2, 357 УК РФ; собраны, систематизированы и проанализированы акты применения ст. 280, 205.2, 357 УК РФ; осуществлен подбор зарубежных нормативных актов и их сравнительный анализ с указанными нормами; проанализированы международныПоказать полностьюе правовые акты, относящиеся к предмету исследования; рассмотрены доктринальные позиции по вопросу содержания признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 280, 205.2, 357 УК РФ; исследовано соотношение составов указанных преступлений с составами других преступлений, предусмотренных УК РФ. Комплексное изложение результатов исследования преступления, посягающего на безопасность национальных, этнических, расовых и религиозных групп осуществлено в научной статье на тему «Основные направления совершенствования нормы об уголовной ответственности за геноцид в УК РФ», подготовленной в рамках реализации настоящего проекта.?В результате исследования получен вывод о том, что критерием, отличающим уголовно противоправные проявления экстремизма является мотив политической, идеологической, расовой и национальной ненависти и вражды, а равно мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. При этом понятия ненависти и вражды имеют близкое содержание и на практике воспринимаются как синонимичные. Анализ судебной практики показал, что на наличие экстремистского мотива могут указывать такие объективные обстоятельства, обнаруженные по делу, как оскорбления со стороны виновных, основанные на признаке принадлежности потерпевшего, в процессе избиения; отсутствие повода для нападения; тот факт, что нападение не затронуло лиц, принадлежавших к иным группам и находившихся рядом с потерпевшим; одежда и внешний вид виновных во время совершения преступлений характерные и полностью соответствующие атрибутам экстремистского движения. В то же время ошибочно утверждать, что принадлежность виновного и потерпевшего к одной и той же группе может гарантировать отсутствие экстремистского мотива. ?Получен вывод о том, что геноцид нельзя однозначно отнести к группе преступлений экстремистской направленности, поскольку состав преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ, не содержит такого обязательного признака как экстремистский мотив. Однако с позиций криминологии в контексте выявления причин совершения преступления и их предотвращения, геноцид следует рассматривать в качестве экстремизма и, в частности, преступления экстремистской направленности, причем как крайнее его проявление.?Получен вывод о том, что включение в диспозицию ст. 205.2 УК РФ публичного оправдания терроризма, наряду с публичными призывами к осуществлению террористической деятельности, не связано с имплементацией положений Конвенции Совета Европы «О предупреждении терроризма» от 16.05.2005 (CETS N 196) и является инициативой законодателя. Обоснована позиция, согласно которой подобная практика является допустимой, с точки зрения права.?В результате проведения системного анализа положений УК РФ, регулятивного законодательства, разъяснений Пленума Верховного Суда РФ и правоприменительной практики обоснован вывод о том, что призыв как обязательный признак состава преступления, предусмотренного ст. 205.2 УК РФ, должен рассматриваться как публичный лишь в случае его обращения к персонально неопределенному кругу лиц. Обращение призыва к индивидуально определенным лицам предлагается квалифицировать по ч. 1 ст. 205.1 УК РФ. ?Предложена аргументация в пользу признания исполнителем преступления, предусмотренного ст. 205.2 УК РФ, только распространителя призыва. Изготовитель материалов, содержащих призыв, при наличии прочих объективных и субъективных признаков может признаваться пособником совершения преступления.?Обоснован вывод о том, что вопрос установления минимального возраста уголовной ответственности за преступные проявления террористической деятельности в действующем УК РФ решается без соблюдения принципа системности уголовно-правовой регламентации и должен подлежать комплексному пересмотру на законодательном уровне. ?В результате реализации проекта в 2017 году осуществлен анализ признаков составов всех не исследованных ранее преступлений, охватываемых тематикой проекта. Были рассмотрены составы преступлений, предусмотренные ст. 282, 205.1, 205.3, 205.6 УК РФ, а также изучено соотношение составов данных преступлений со смежными составами. В связи с тем, что противодействие экстремистской и террористической деятельности уголовно-правовыми средствами опирается на широкую регулятивную законодательную базу, в том числе и на акты международного права, были проанализированы положения соответствующих документов. Кроме того, была проведена оценка последних изменений законодательства за 2016 год. На основе проведенного исследования были сформулированы рекомендации по применению ст. 282, 205.1, 205.3, 205.6 УК РФ для надлежащей квалификации деяний по указанным нормам. В ходе исследования направлений для законодательного совершенствования исследованных норм Уголовного кодекса РФ и соответствующего регулятивного законодательства был решен вопрос о необходимости модернизации текстов этих статей. На основе всей совокупности полученных выводов во второй половине 2017 года был подготовлен текст проблемного комментария уголовного законодательства о противодействии террористической и экстремистской деятельности, включающий анализ правоприменительной практики в данной сфере.?В ходе исследования были рассмотрены проблемы толкования и применения положений о склонении, вербовке или ином вовлечении лица в совершение преступлений, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, а также решен вопрос обоснованности их появления и дальнейшего существования в УК РФ. Был получен вывод о том, что признаком содействия террористической деятельности является вовлечение, под которым понимаются умышленные действия, направленные на возбуждение у другого лица желания совершить одно из преступлений, указанных в диспозиции ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, а склонение и вербовка выступают описанием этого признака, не обладая самостоятельным содержанием вне вовлечения. Способы вовлечения могут быть любыми, кроме публичного обращения, поскольку данный способ характерен для публичных призывов к осуществлению террористической деятельности и публичного оправдания терроризма (ст. 205.2 УК РФ). Включение в диспозицию ч. 1 ст. 205.1 УК РФ каждого из терминов описания способствует лучшему уяснению содержания статьи: понятие «вербовка» обеспечивает терминологическое соответствие между ч. 1 ст. 205.1 УК РФ и ст. 6 Конвенции Совета Европы «О противодействии терроризму» 2005 года, а «склонение» указывает на то, что вовлечение является подстрекательством с точки зрения положений Общей части УК РФ. Деятельность подстрекателей к осуществлению преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 205.1 УК РФ, с введением данной статьи перешла в сферу регламентации Особенной части УК РФ. Произошла криминализация подстрекательства к подстрекательству к совершению преступлений террористического характера, организации подстрекательства и пособничества такому подстрекательству, в результате чего законодателем было выполнено требование, закрепленное в п. «а» ст. 9 Конвенции «О предупреждении терроризма». Кроме того, подстрекатели к осуществлению террористической деятельности, в отличие от пособников, утратили возможность не быть подвергнутым уголовной ответственности при соблюдении требований ст. 31 УК РФ.?В ходе реализации исследования был проведен системный анализ положений УК РФ, разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, правоприменительной практики, а также результатов исследований, посвященных интерпретации признаков пособничества к террористической деятельности (ч. 1, 3 ст. 205.1 УК РФ). Обоснован вывод о том, что с введением ч. 3 ст. 205.1 УК РФ объем запрещенных уголовным законом деяний, составляющих деятельность пособника, не изменился. Сравнительный анализ ч. 5 ст. 33 УК РФ и примечания 1.1 к ст. 205.1 УК РФ показал, что их различия носят исключительно формальный характер. Исследование генезиса и развития ст. 205.1 УК РФ обнаружило, что введение в нее ч. 3 является закономерным. Однако изменение уголовно-правовой регламентации пособничества в совершении преступлений террористического характера привело к проблеме соотношения ч. 3 и ч. 1 ст. 205.1 УК РФ. Правило квалификации при их конкуренции основано на нормах уголовного закона и доктринальных положениях. Применительно к изложенной ситуации использование сложившегося правила преодоления конкуренции противоречит принципу справедливости. Таким образом, обнаружена ошибка законодателя при регламентации пособничества террористической деятельности (ч. 3 ст. 205.1 УК РФ) в соотношении с вооружением, подготовкой и финансированием терроризма (ч. 1 ст. 205.1 УК РФ). В качестве возможного решения проблемы было предложено включить в диспозицию ч. 1 ст. 205.1 УК РФ негативный признак, исключающий из сферы ее регламентации деяния, ответственность за которые наступает по ч. 3 ст. 205.1 УК РФ. Такое законодательное решение автоматически превратило бы составы преступлений, предусмотренные названными частями ст. 205.1 УК РФ в смежные, содержащие взаимоисключающие признаки. Конкуренция между этими нормами окажется невозможной, а квалификация за любые действия пособника в совершении преступлений, предусмотренных ст. 205, ч. 3 ст. 206 и ч. 1 ст. 208 УК РФ, будет, безусловно, осуществляться по ч. 3 ст. 205.1 УК РФ.?В процессе исследования осуществляется юридический анализ состава несообщения о преступлении (ст. 205.6 УК РФ). В связи с тем, что несообщение о преступлении препятствует привлечению виновных к уголовной ответственности, а, следовательно, причиняет вред интересам правосудия, было сформулировано предложение по совершенствованию уголовного законодательства, а именно перенести норму об уголовной ответственности за несообщение о преступлении в главу 31 УК РФ. Было обнаружено, что в современном российском праве, в отличие от законодательства советского периода, отсутствуют нормы, которые обязывали бы лиц сообщать о преступлениях. Системным было бы решение включить такую норму в ФЗ «О противодействии терроризму» одновременно с введением уголовной ответственности за несообщение о преступлении. Однако этого не произошло, и несообщение о преступлении было криминализовано без соответствующего правового основания. Таким обозом, ст. 205.6 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за неисполнение несуществующей обязанности. При отсутствии юридически закреплённой обязанности сообщить о преступлении любые попытки установить момент начала данного преступления не имеют перспектив. Его определение невозможно в принципе. Таким образом, норма, закрепленная в ст. 205.6 УК РФ в настоящем ее виде не может применяться на законных основаниях. Была представлена рекомендация законодательного совершенствования нормы при перспективном конструировании обязывающей нормы. Предложено предусмотреть срок, в течение которого лицу будет необходимо сообщить о преступлении. В противном случае момент начала преступления будет связан с минимальным сроком, за который у лица была объективная возможность наиболее оперативно сообщить о преступлении, что, как представляется, не всегда целесообразно.??Общий план реализации проекта выполнен на 100 %.